Геолог Вадим Чернов: Нужно искать углеводороды под землей Украины, а не в трубе на границе

НефтеРынок познакомился с Вадимом Черновым на конференции буровиков во Львове. Участников мероприятия поразило сообщение геолога из России, приехавшего в Украину для поиска партнеров по проекту во Львовской области. По словам Чернова, в так называемой Рава-Русской зоне потенциального инвестора ждет ни много ни мало полмиллиарда тонн нефти! Амбиций российскому геологу не занимать, к тому же на Галичине он готов работать, применяя навыки и оборудование, прошедшие обкатку на открытии подобного месторождения в Курганской области России. НефтеРынок расспросил геолога о проекте, а также узнал, какую дорогу выбрал Вадим Чернов на пути к общей цели — энергетической независимости Украины.

 

НР: Возможная нефтеносность Рава-Русской зоны заинтересовала вас настолько, что вы сменили гражданство на украинское?

ВЧ: Смена гражданства и переезд связаны с моим несогласием с политикой России — как внешней, так и внутренней. Ее отношением к обычным людям внутри и вокруг нее. Я достаточно долго наблюдал, как Россия доводит себя до упадка, и при этом пытался добиться инвестиций в свой нефтяной проект в Курганской области, который вел с 2009 года. Много общался с российской так называемой оппозицией, с разными ее представителями. 4 марта вышел на митинг к Министерству обороны РФ против аннексии Крыма и вместе с еще 75 митингующими был задержан на сутки в СИЗО Москвы. Был отпущен вместе с ними без последствий. В семье были недовольны, на работе отнеслись с пониманием. Точка невозврата между мной и Россией была поставлена сбитым самолетом малайзийской авиакомпании.

Теперь о нефти и газе. Об этом практически не писали в России и Украине, но в экспертных кругах видели прямую связь между сбитым в апреле 2010 года самолетом польского президента Качиньского и новостью от 6 апреля 2010 года об открытии на территории Польши крупнейшего в Европе месторождения газа. Порядочность и здравомыслие я считаю качествами нераздельными. А Рава-Русская зона — это всего лишь способ, которым я хочу усилить энергонезависимость Европы и наконец вновь стать геологом, так как это профессия, которой посвятил себя я и пять предшествующих мне поколений предков. Не удивлю, если отмечу, что в текущей ситуации Украина — это страна, которая должна совершить гиперскачок в разработке нефтегазовых месторождений, год за годом усиливая свою энергонезависимость, в первую очередь от России.

НР: Вы говорите, что занимались привлечением инвестиций в свой нефтяной проект в Курганской области. У вас до сих пор остались там связи?

ВЧ: Да. Я занимался нефтяной геологией России с 1993 года и не вижу причин прекращать заниматься своей профессией из-за того, что у власти там находятся неправильные люди. В конце концов Бог рассудит нас, людей, и расставит все и всех по своим местам.

У меня в партнерах в курганской компании скандально известный в Украине гражданин Российской Федерации Сергей Прокопьев, который в 2009 и 2010 годах вместе с гражданином Украины Дмитрием Фирташем выяснял, кому принадлежит венгерский газовый трейдер Emfesz. Господин Фирташ в 2010 году отстоял свои права на Emfesz. С Сергеем Прокопьевым я знаком с 2010 года. Думаю, что в случае с курганским участком я тоже смогу отстоять свои права, когда наступит время делить прибыль от открытого мной нефтяного месторождения в России. Думаю, что мои украинские друзья меня в этом морально поддержат. Однако, что характерно для Сергея Прокопьева, это то, что он никогда не идет на непродуманный риск, а значит, он поверил в мой прогноз нефтеносности нашего участка, когда в июне 2015 года присоединился к нашей компании.

НР: Вы упомянули, что являетесь потомком российской династии геологов. Расскажите подробнее, пожалуйста.

ВЧ: Рассказывать о моем геологическом роде можно очень долго. Начало ему было положено Николаем Ивановичем Черновым (1811–1877), который окончил Высшую горную школу в Санкт-Петербурге и служил на Урале управляющим Кизиловского железоплавильного завода. Еще два поколения после Николая Ивановича занимались Уральскими горами и республикой Коми. Если говорить о моем деде, то он первооткрыватель Печорского угольного бассейна. Если бы не он, то не было бы Воркуты, Усинска и многих других городов в Коми. Однако если бы я попал на столетие назад и мог дать совет своему прадеду, то посоветовал бы ему собрать вещи, семью, уехать из России и заниматься геологией или чем-то еще в других странах, например Украине или США. По деньгам он мог себе это позволить. Кроме того, что он был геологом, он еще был купцом второй гильдии и потомственным русским дворянином. Но у меня нет машины времени!

Об отце могу сказать, что он занимался 20 лет геологией Советских Карпат. Вплоть до своей смерти. В январе 1990 года он умер от сердечного приступа в автобусе по дороге на работу. Он работал заместителем декана геологического факультета Московского государственного университета имени Ломоносова. Фактически он немного не дожил до распада Советского Союза и Беловежских соглашений. Могу сказать, что 20 лет, посвященных геологии Карпат, не прошли бесследно. Моя мама познакомилась с ним на геологической практике в Карпатах. Благодаря их встрече там я и родился. Если бы не Карпаты, то меня бы не было.

Отец занимался исторической геологией и понимал, какие горы в каких условиях образовались, откуда какой камень появился, различал по цветам все горные породы в Западной Украине. У меня на руках осталась его докторская диссертация, описывающая распределение химических составляющих горных пород на основе анализа образцов со всего Карпатского региона. После открытия в 1988 году месторождения Белый Тигр во Вьетнаме ему, как мне кажется, было вполне достаточно геологического опыта по Карпатам, чтобы открыть новое месторождение нефти на западе Украины, не уступающее по продуктивности месторождениям Вьетнама или Ирана. Например, в Рава-Русской зоне. Он мог вдохнуть новую жизнь в нефтяную промышленность Украины. Конечно же, не без помощи его украинских коллег. Он был знаком с геологами из симферопольского университета, так как недалеко от Симферополя геологический факультет МГУ проводил учебную практику в течение 30 лет и имел там свой геологический полигон. Я тоже проходил там практику, да и до этого бывал там с отцом. После известных событий сегодня сложно давать хоть какие-то положительные прогнозы по перспективам геологии на полуострове.

НР: Расскажите о потенциале Рава-Русской зоны?

ВЧ: В цифрах — от 500 млн т нефти со свойствами, близкими марке Iran Heavy, при дебитах от 500 т в сутки с каждой скважины. Интересующая нас площадь составляет от 1000 км2, так что количество скважин скорее ограничено бюджетом, а не месторождением. Длительность добычи нефти на таких месторождениях в мире — более 25 лет, причем в большинстве случаев падающая к концу этого срока добыча через некоторое время имеет свойство восстанавливаться.

НР: Вы просчитывали бюджет?

ВЧ: Да, предварительно потребуется порядка $15 млн на первую скважину, в том числе на геологическую разведку, закупку оборудования и материалов, получение разрешительных документов, оплату труда. Точнее сказать сложно, потому что неясно, насколько сложно в Украине получить все нужные документы и как вести сбыт, учитывая тот факт, что из шести НПЗ сегодня работает только один. Чтобы разобраться с этими вопросами, нужен партнер с опытом работы на нефтерынке Украины.

НР: $15 млн — довольно большой риск. Вы бы рискнули на месте инвестора?

ВЧ: Де-факто я и есть на месте маленького, но инвестора. Потому что продажу имущества на родине и переезд в другую страну ради развития проекта иначе как инвестициями не знаю как и назвать. Так что я уже рискнул с ощутимыми финансовыми потерями, но, боюсь, это еще не конец.

НР: На чем основывается ваша уверенность в том, что Рава-Русская будет иметь заявленную нефтеносность?

ВЧ: На геологии и личном опыте на аналогичном геологическом объекте в Курганской области РФ. С 1993 года я занимался одним из направлений геофизических поисков месторождений нефти и газа- электроразведкой. Мной в составе группы авторов был разработан комплекс программ для поиска нефти методами высокоразрешающей электроразведки с измерением вызванной поляризации (ВРЭ-ВП). Если конкретнее, я занимался решением обратных задач электроразведки, то есть разрабатывал программу, способную определять геоэлектрические свойства отдельных слоев геологического разреза, напрямую связанные с нефтеносностью. Вплоть до конца 2010 года эта программа совершенствовалась, но уже в 2000 году объемы, выполняемые нашей компанией, не уступали объемам сейсморазведки «Башнефтегеофизики» в Западной Сибири.

Все эти материалы проходили через мою программу. Это около 1000 погонных километров в год (эквивалентно исследованию участка площадью 500 км2 в год), или 20 тысяч точек физических наблюдений электроразведки в год. Весь этот объем мной анализировался, каждый год по участку 500 км2 в районе известных месторождений Западной Сибири. Моей задачей было уточнить контуры нефтяных залежей на известных месторождениях на разных глубинах. Дебиты там были 10–15 т/сут. (как, в принципе, и на большинстве месторождений Украины), нефтенасыщенная мощность не превышала 20 м. Итого за 10 лет плодотворной работы при помощи моей программы было исследовано 5 тыс. км2 в Западной Сибири. Курганский участок, аналогичный по геологии Рава-Русскому, был всего лишь участком площадью 150 км2, одним из большого количества площадей. Но то, что я увидел на нем, меня впечатлило на всю мою жизнь.

На тот момент участок имел название Михайловский. Анализ геоэлектрических параметров геологического разреза на нем показал, что аномалия типа «залежь», к которой мы привыкли уже за многие годы и которую я увидел на Михайловском участке, находилась на глубине 3 км. Это, по данным бурения, на 600 м глубже верхней границы гранитного массива, то есть эта аномалия находилась глубоко внутри гранитных пород. Для меня, привыкшего годами работать с месторождениями в осадочном чехле, это стало откровением. Это был 2008 год.

Дальше я стал разбираться и пришел к выводу, что я не первый, кто увидел нефтяные перспективы гранитных пород. В мире на сегодняшний день насчитывается более 450 месторождений с промышленными скоплениями нефти, газа и конденсата в фундаменте 54 нефтегазоносных бассейнов. Наиболее известным из них является Белый Тигр во Вьетнаме, открытый советско-вьетнамской компанией «Вьетсовпетро». В 1988 году при повторном испытании скважин МСП-1-1 на месторождении Белый Тигр в Кыулонгской впадине с глубины 3150 м был впервые получен фонтан нефти с дебитом около 2830 т/сут. Месторождение Белый Тигр уникальное по запасам нефти, с доказанной высотой более 1600 м и объемом нефтенасыщенных гранитоидов 88,2 млрд. м3. Геологически этот объект относится к так называемой островной дуге. Рава-Русская зона и участок в Курганской области также находятся в зоне островной дуги континентального типа. В случае с Рава-Русской зоной эта островная дуга сформировалась в результате погружения Восточно-Европейской плиты под Западно-Европейскую.

Кроме того, Рава-Русская зона является продолжением линии разлома Загрос, к которому в Иране и Ираке приурочены 90% нефтяных месторождений. Эта линия в районе Черного моря носит название Линиамент Архангельского-Андрусова и проходит также через Одесский район Украины, Приднестровье и Молдавию. Длина этой линии составляет около 3 тыс. км, что в масштабе планеты Земля не так и много. Аналогичные линии могут достигать и 5 тыс. км. Это геотектоническая разломная зона. Нефтегазоносность таких разломных зон подтверждена фактически всеми открытыми на сегодняшний день крупными месторождениями.

НР: В таком случае почему Рава-Русской зоной не занимались ранее?

ВЧ: Рава-Русская зона — это всего лишь участок площадью 1000 км2. Аналогичные участки были исследованы еще во время Советского Союза, но в тех регионах мира, которые представляли для правительства СССР политический интерес. Например, тот же Белый Тигр во Вьетнаме. Существуют методы поиска таких месторождений. Я не знаю, насколько давно они существуют, но «Зарубежнефть» в РФ сейчас справляется с теми же задачами, что в конце 1980-х годов стояли во Вьетнаме перед «Вьетсовпетро». Как во времена СССР, так и сейчас нефтяные месторождения такого ранга являются политически важными и представляют собой не просто месторождения, а стратегические объекты, способные быть рычагами влияния. Это, к моему сожалению, касается и Рава-Русской зоны. Географически этот район представлял интерес для Германии, Польши и Украины и вызывал ожесточенные споры ни один раз. Но это в первую очередь Галичина. История прошлого века рассказывает нам, как происходила борьба за нефть в Дрогобычском районе. Фактически обе мировые войны так или иначе были связаны с Галичиной, а точнее — с нефтью. Дебиты там составляли на некоторых скважинах более 3 тыс. т/сут. из осадочного чехла. То, что нефть в Рава-Русской лежит ниже осадочного чехла, под гранитным массивом, не делает этот объект менее политически значимым. Для меня это профессиональная обязанность и перспектива развития, для политиков — точка конфликта интересов. Далеко ходить не нужно, достаточно вспомнить о существовании таких компаний, как «Газпром» и «Роснефть». У них всегда будут интересы, противоречащие интересам Европы в энергетической сфере.

НР: Как вы предлагаете проводить разведку запасов?

ВЧ: Мы обсуждали с представителями «Укргеофизики» нашу совместную работу. Однако на сегодняшний день «Укргеофизика» не в состоянии выполнить такие работы из-за сильной загруженности своих специалистов запланированными на несколько лет работами. Нужна специфическая обработка данных измерений сейсморазведки, которая есть в РФ, но специалисты «Укргеофизики» с ней мало знакомы, им нужно время на развитие. Поэтому пока я предлагаю начать с проведения электроразведочных региональных работ в Рава-Русской зоне моим запатентованным программным обеспечением RAFL-1 (Reflection on Actions of Lorentz Forces — 1). Точность RAFL-1 составляет более 85%. Существующие аналоги в мире — это электроразведка Phoenix Geophysics, однако у Phoenix есть отличная аппаратура, но нет математического аппарата и программного обеспечения для послойного определения геоэлектрических параметров геологического разреза, связанных с нефтеносностью. У меня это есть.

В Украине применяют известный электроразведочный метод ДНМЭ. Используют маломощный генератор тока и работают на близком расстоянии к источнику. При разносах между приемными электродами и электродами, испускающими электрический ток в землю, 2 км, глубинность не может превосходить половину разноса, то есть ограничена одним километром. При этом изучается интервал глубин с первых метров до 1 км, где могут находиться следы миграции углеводородов вверх по разрезу и пиритовые скопления вследствие электрохимической активности области вокруг залежи. Фактически ДНМЭ — это малоглубинный метод, оценивающий перспективы на нефть по вторичным признакам, таким как пиритизация над залежами. Пиритизация по известной модели Пирсана над залежью в основном связана с так называемым столбом эпигенетически измененных пород, который доходит до верхнего водораздела, и там создаются условия для накопления пиритов. Привязки по глубине нет, однако метод дает прогнозный контур, который не обязательно соответствует существующей в настоящий момент сохраненной залежи. Это не прямой прогноз в отличие от анализа распределения поляризуемости и сопротивления в самом продуктивном пласте, как в моем методе.

Чтобы обнаружить нефть в Рава-Русской зоне, наша компания предлагает отработать региональный профиль электроразведки, выполнить анализ распределения удельных сопротивлений, анизотропии удельного сопротивления, поляризуемости по площади и в разрезе комплексом RALF-1. Если мы найдем аномалию типа «залежь», то далее необходимо будет пробурить скважину глубиной 3,5–4 км в наиболее перспективном месте. Для того чтобы снизить риски, будем бурить наклонную скважину, в перспективном слое угол наклона предлагаю около 45–60 градусов в азимуте регионального профиля, чтобы это было не точечное бурение. Нам не нужна вертикальная разведочная скважина, мы хотим получить приток нефти.

Далее пусть подключаются специалисты «Укргеофизики» и любые другие специалисты. Мы сможем освоить этот объект совместными усилиями. Как геолог со стажем заверяю: нужно искать углеводороды под землей Украины, а не в трубе на границе.

НР: Кого бы вы хотели видеть среди партнеров? Это должны быть украинские компании или все-таки понадобятся заграничные инвесторы, возможно со своими технологиями?

ВЧ: Если говорить об украинских компаниях, то я отдаю предпочтение тем, кто имеет свой комплекс методов по поиску месторождений нефти и газа. Эти компании стремятся быть независимыми, и это основа их дальнейшего развития.

Иностранные компании, например Shell, мне не нравятся, скажем, по политическим причинам. Кроме популярности этой компании в Украине, есть и обратная сторона медали: давние и серьезные связи с российскими компаниями и правительством.

Источник: nefterynok.info

Новости портала «Весь Харьков»