С 28 марта по 14 апреля в Муниципальной галерее — выставка графики Александра Мильштейна «Аналоговые машины». «Аналоговые машины» — так и роман называется, который только что, аккурат под выставку, вышел в Киеве. Вообще, когда пишут о Мильштейне-художнике, начинают с писателя, да и сам Мильштейн как художник начал, пять лет назад, с иллюстраций к своим романам и рассказам — мышью в компьютере. Когда текст закончен, часто добавить, дописать в него ничего не удаётся, даже если очень хочется, он как яйцо в скорлупе. Но мысли бродят, то, что в текст не вместилось, обычно пропадает зря (или переходит в новый текст). Мильштейн таким вот образом нашёл для себя решение, разрисовал яйцо, как писанку. Со временем, и техника тоже менялась: шариковая ручка, фломастер, пастель, теперь и акрил, — писанкой стали не одни его тексты, но и харьковские воспоминания, мюнхенское настоящее, политика, культура, просто впечатления о чём-то произошедшем, прочитанном, увиденном, а сам художник из фейсбучного — выставочным: два года назад первая выставка в Мюнхене, затем вторая — в галерее «FOE156», потом в Киеве в «Мыстецьком Арсенале», в Городской галерее Вроцлава, во львовской «Дзиґе», снова Киев — в «32 Vozdvizhenka Arts House», снова Мюнхен — в галерее «Nautilus», и вот наконец на родине в Харькове. Роман «Аналоговые машины» (его презентация тоже состоится в Харькове, но уже в рамках другого мероприятия — литературного фестиваля «Контекст», см. афишу в этом же номере «ХЧГК») своим названием хорошо передаёт принципы художественной техники Мильштейна, и писателя и художника, но сначала нужно сказать о сюжетности его текстов и рисунков. Они не абстрактны, фигуративны и рассказывают истории — в которых происходит что-то такое, вроде смещённой реальности, чего не бывает: сквозь поток, густой — и стилистически, обыденной окружающей жизни проступает абсурд и сюр, либо присущие ей, либо не присущие. В аннотации романа сам Мильштейн говорит, что его действие «‹…› происходит внутри пространственно-временной воронки ‹…›. Младший научный сотрудник Вячеслав Сосновский покидает своё пропрустово ложе, похожее на деревянный топчан, стоящий двумя ножками на берегу Чёрного моря и двумя — в НИИ 80-х, и с чемоданами, набитыми не совсем драгоценными камнями, успевает сесть на пассажирский поезд, который едет зигзагообразно, множество раз пересекая границу между Украиной и Россией, пока кривая не вывезет туда, где начнётся похожий на сон во сне триллер ‹…›», — здесь много ключевых слов для понимания его метода, и «воронка», и «зигзаг», и «сон во сне», но «пропрустово ложе» характеризует его ещё и изнутри. Рисунки и тексты Мильштейна во многом строятся на обыгрываниях, каламбурах, когда что-то похожее, т. е. аналогичное, замещает собой то, что должно быть — ожидается — на этом месте, и тем самым меняет весь контекст. У каламбура необязательно комический эффект, смысл расширяется за счёт гротескности и остранения. Одна из глав романа, в которой действие происходит как раз в Харькове, называется «Машинальные аналогии», и герой там перемещается по городу, бессознательно, будто «на автопилоте», обнаруживая себя в неожиданных и нереальных местах. На рисунках Мильштейна, не только к этому роману, а везде, предметы и люди так же связаны между собой бессознательно и непроизвольно, переплетены и вплетены в общую картину. Если всмотреться, вдуматься, то, в этом один из секретов Мильштейна, предметы, люди, места на рисунках — аналоги друг друга и вместе с тем каждый аналог чего-то ещё, смысл которого когда разгадывается, а когда бессознательно — машинально — лишь ощущается. текст Андрей Краснящих (данная статья, но уже с иллюстрациями, будет опубликована в апрельском номере журнала Что?Где?Когда?)