Почему у Польши получилось. Записки успешного бизнесмена

Украина на фоне Польши видится территорией сплошь упущенных возможностей, хотя начинали мы свой ​​капитализм примерно с того же уровня. Рецепт успеха прост: хочешь спасти страну от экономического коллапса — преврати защиту интересов малого и среднего бизнеса в национальную идею.

В Польше с рабочим визитом бываю ежегодно. И каждый раз чувствую резкий контраст с Украиной. Наша западная соседка сегодня уже другая, чем была даже два-три года назад, по крайней мере — для наблюдательного бизнес-путешественника. Поступательное развитие заметно практически на каждом шагу: в транспортных коммуникациях, финансовых сервисах, инвестиционных возможностях, реальном секторе и малом бизнесе.

Меня наполняет противоречивое ощущение. Нет, не потому, что украинцам якобы свойственно завидовать, что у соседа корова жива, а у меня сдохла ... Просто наше государство на фоне Польши видится территорией сплошь упущенных возможностей, хотя начинали мы свой ​​капитализм примерно с того же уровня.

Итак, я решил предметно исследовать природу «польского чуда». Почему в Польше получилось, а мы до сих пор отстаем не только на европейском уровне, но и среди постсоветских стран? И что именно из ее опыта экономических и административных реформ помогло бы Украине в стремлении преодолеть кризис, стать действительно независимой, бизнес-ориентированной и процветающей?

Разгосударствление

Вероятно, самое главное: поляки при Бальцеровиче и Мазовецком одним росчерком пера ликвидировали то, что до сих пор является камнем преткновения для Украины. Во-первых, позволили банкротство неприбыльных государственных компаний, не имевших рыночных методов производства. Во-вторых, директивно перевели всю государственную коммунальную сферу под администрирование самих домовладельцев. В-третьих, сразу ликвидировали государственную банковскую систему.

По мнению польских реформаторов, государство не может быть субъектом коммерческих отношений ни в производстве жилищно-коммунальных услуг, ни в денежно-кредитной сфере. Возможен ли прозрачный рынок при наличии правительственных монополий или банков, имеющих определенные преференции Минфина? Поляки категорически ответили «нет» и превратили все государственные финучреждения в коммерческие. Через полтора десятка лет то жеже сделали грузины. Но украинцы ...

У нас, как известно, существует огромный дотационный государственный сегмент реального сектора экономики. Есть монопольное управление инфраструктурой — всевозможные УЖХ, автодоры, трансгаз, другие бездонные источники распыления бюджетов. Более того, функционируют три госбанка, которые продемонстрировали в прошлом году астрономические убытки — 20 млрд грн с лишним только по официальной отчетности. Их докапитализируют за счет казны, то есть за счет наших с вами налоговых платежей ...

Зато в Польше только за два года реформ государством было полностью выведено из реального сектора экономики 50% промышленных мощностей. Приватизация проходила на открытых аукционах без всякой ваучеризации, как привыкли в Украине, и только за наличные.

Кстати, несмотря на галопирующую инфляцию, правительство Бальцеровича — Мазовецкого не отпускало обменный курс национальной валюты в свободное плавание, как с гордостью заявили несколько месяцев назад в украинском Нацбанке. Наоборот, поляки осуществляли строгое денежное регулирование, введя фиксированный и унифицированный обменный курс злотого к доллару.

Эти и ряд других мероприятий послужили антиинфляционным якорем страны, минимизировали дисбаланс в ее экономике, стали основой для создания эффективного денежного рынка.

И вот уже через несколько лет, к началу нулевых, из вечного должника Польша превратилась в респектабельного игрока глобального рынка инвестиций, имея 2,4-2,9% инфляции и более $80 млрд собственных валютных резервов.

Только за год шоковых реформ (подчеркиваю: год!) правительство достигло роста ВВП, который не останавливается до сих пор. В 1992-м он был на уровне 2,6%, а в 1995-м уже 7%.

Почему? Здесь я бы отметил несколько причин, которые непосредственно касаются украинской формата преобразований и, по-моему, совершенно незаслуженно отвергнуты «постмайданным» Кабмином в первый год его существования.

МСБ «рулит»

Польские реформаторы поняли: нужно максимально использовать то, что теплилось в их соотечественниках на уровне культурного кода: предприимчивость, естественное уважение к частной собственности. Именно малый и средний бизнес стали локомотивами антикризисной кампании и минимизировали социальные последствия массовой ликвидации госсектора экономики.

Создание благоприятных условий для бизнесменов стало неким воплощением национальной идеи поляков и происходило под лозунгом возрождения нации.

Уже в конце 1990-х в Польше насчитывалось около 3,5 млн малых и средних предприятий — фактически одно предприятие на каждые 10 граждан, включая несовершеннолетних. Это пропорционально больше, чем на родине современного предпринимательства: в Швейцарии и Нидерландах.

Вклад мелкого и среднего бизнеса в экономическое возрождение Польши действительно трудно переоценить. На сегодня это около половины национального ВВП — более $200 млрд.

Для сравнения: до кризиса последнего года в Украине этот показатель не превышал десятой доли национального ВВП, составляя лишь $14 млрд. Хотя экономический потенциал СССР в конце 1980-х был в разы выше, чем социалистической Польши. Старшее поколение помнит, как в Украину поляки ездили за товарами ширпотреба, чаем и удобрениями так же, как сегодня наши «челноки» едут за разнообразным товаром на оптовые рынки в Польшу.

Пока наша страна в рейтинге Всемирного банка по комфорту бизнеса (Doing Business) занимает «почетное» 96-е место, тогда как в строке международной торговли мы на 150-х позициях, а по некоторым показателям, например корпоративному подключению к энергосетям, вообще четвертые с конца (среди 189 фигурантов), удивляться проблемам с курсом национальной валюты и оттоком капитала не надо ...

Сегодня иностранный бизнес не имеет никакой мотивации заходить в Украину, вкладывать в нашу экономику деньги. Отечественные металлурги и химики постоянно теряют экспортные рынки в мире, а приход валюты в страну все больше держится на одних заробитчанах.

Польский опыт в этом смысле для нас словно икона: хочешь спасти страну от экономического коллапса — преврати защиту интересов малого и среднего бизнеса в национальную идею.

Открытый рынок

Антикризисному правительству Бальцеровича проблема открытия национального рынка для иностранного капитала виделась едва ли не приоритетной. Закон об иностранных инвестициях был издан одним из первых среди правительственных актов. Он полностью отменял ограничения на долю акционерного капитала для иностранцев и устанавливал налоговые льготы для зарубежных инвесторов.

В воеводствах, где в результате разгосударствления реального сектора экономики рынок труда претерпел крупнейший коллапс, эти льготы включали налоговые каникулы сроком от нескольких месяцев до нескольких лет.

Большинство лицензий на импорт было отменено. Остальные максимально упрощены. Так же одним росчерком пера ликвидировали все без исключения экспортные квоты. Никаких ограничений на вывоз из страны прибыли и объемов инвестиций. Ничего похожего в Украине нет ...

В результате, уже к 1997 году объем прямых иностранных инвестиций в Польшу достиг $20,6 миллиардов. Еще через 10 лет этот показатель превысил $160 млрд. Это почти в пять раз больше, чем за то же самое время в Украине.

Кривая Лаффера

Во время индустриального кризиса начала 1980-х американские экономисты проследили роковую закономерность: рост налогообложения в определенной точке не увеличивает поступления в бюджет, а, наоборот, уменьшает, поэтому фискальное давление уничтожает бизнес как донора казны.

В Украине, несмотря на коллапсное состояние экономики и финансов, за последний год так и не смогли радикально урезать налоговую нагрузку на корпоративный сектор. В Польше соответствующую реформу провели тоже не сразу, лишь в начале 2000-х. Однако последствия должны стать для нас важным уроком эффективной экономики.

После уменьшения налога на прибыль для предпринимателей с 27% до 19% в течение уже первого года действия нового кодекса бюджет Польши обогатился более чем на $1 млрд (!) налоговых поступлений. Применение принципа кривой Лаффера дало экономике возможность развиваться, несмотря на ощутимое снижение налоговой ставки.

Сегодня медианный доход среднего поляка значительно превышает $1 тыс. в месяц. Польша входит в шестерку крупнейших экономик Евросоюза. ЕС инвестирует туда и дальше. Почему? Потому что эти деньги обогащают страну, а не состояние отдельных лиц, приближенных к каналам получения и распространения донорской помощи, как это было в Греции.

Болевой шок

Так, стремительное разгосударствление экономики было тяжелым социальным испытаниям, болевым шоком. На рынке труда оказались сотни тысяч рабочих разной квалификации. Безработица, коснулось каждого пятого экономически активного гражданина Польши, что уже готово было расколоть страну и возбудить в ней волну левых протестов.

Однако поляки выдержали — слишком долго они ждали либерализацию, как политическую, так и экономическую, и не готовы были променять свободу на миф социалистического благополучия.

Польские реформаторы понимали, что кардинальные преобразования являются чрезвычайно болезненным процессом, придется резать по живому. Надо было немедленно запустить маховик реформ, пока в первые годы ликвидации советской диктатуры нация жила на особом патриотическом подъеме.

История показала, насколько правым было правительство. Уже через три-четыре года экономика страны начала генерировать значительно больше рабочих мест, чем было упразднено вследствие ликвидации дотационного госсектора.

В страну вернулось около трети работников, в том числе и бывшие сотрудники ликвидированных компаний госсектора. Не потому, что в Европе в конце 1990-х бурлил кризис, и не потому, что работать в Германии становилось невыгодно, а потому что немецкое производство начало массово передвигаться в Польшу. Там была создана бизнес-среда, благоприятная в смысле корпоративного налогообложения, близости к рынкам сырья и сбыта, а также с точки зрения государственного регулирования.

Реформаторы полностью использовали чувство национального достоинства поляков, пока оно было подчеркнуто эйфорийным. Это помогло подавить социальный боль, минимизировать протестные последствия, лишить левацкий популизм благодарной аудитории, за исключением разве что явных маргиналов.

А что в Украине? Наши создатели реформ это «героическое» время, очевидно, пропустили. За год, который зажженный Евромайданом энтузиазм естественно усиливал способность общества к жертвенности, практически никаких кардинальных сдвигов не произошло: ни в судебной, ни в налоговой, ни в административной сфере. Лица и партийные флаги менялись, но методы управления государственной махиной остались теми же.

По крайней мере, бизнес существенной либерализации так и не почувствовал. Как следствие — по итогам последнего года Украина претерпела провал на 35% по уровню ВВП, 70% девальвации, 50% оттока инвестиций из реального сектора экономики. С учетом курсовых колебаний мы потеряли капиталовложений нерезидентов почти на $13,6 млрд. Эффект прямо противоположный тому, который наблюдался в Польше уже в первый год реформ.

Итак, шоковая терапия была, безусловно, правильным шагом правительства Мазовецкого и Бальцеровича. Постепенность и рассудительность в этом процессе, очевидно, истощили бы соки нетерпеливого (в хорошем смысле) польского общества, реанимировав в нем лево-консервативные настроения.

Это как снятие лейкопластыря с тела: можно медленно и долго, превозмогая боль и дискомфорт, а можно одним молниеносным движением, применив большое волевое усилие. В Польше все произошло именно таким вот решительным образом.

Поляки не говорили: «Дайте нам деньги, потому что мы обнищавшие». Они говорили: «Дайте нам деньги, потому что мы вводим реформы, меняем систему изнутри». Ведь европейцы знают: обеспечить средствами — это еще не значит решить системные проблемы, а тем более запустить маховик трансформации. Нынешняя Греция — яркий тому пример.

Каким путем пойдет Украина — польским или греческим, станет известно уже в ближайшие месяцы. Если правительство пойдет по сценарию дефолта, следовательно, ни в коем случае не польским ...

Об авторе

Владимир Поперешнюк родился в 1975 году. Окончил Харьковский авиационный институт им. М.Е. Жуковского, получил степень MBA в Международном институте бизнеса в Киеве. Операционный директор и соучредитель группы компаний «Новая Почта»

—

Володимир Поперешнюк, опубликовано в издании Тиждень.UA

Перевод: Аргумент

Источник: argumentua.com

Новости портала «Весь Харьков»