Исламское государство: что это?

Исламское государство, или, как его называли раньше, да и продолжают называть теперь, – ИГИЛ (Исла́мское госуда́рство Ира́ка и Лева́нта), - явление уникальное тем, что до конца понять, что это такое, невозможно в принципе. Причина – у нас не существует необходимого категорийного аппарата. Невозможно описать цветовую гамму пейзажа, не зная слов "красный", "синий" и т.д. Все, что можно сделать в такой ситуации, - это поиграть сравнениями вроде "закат цвета крови". Говоря об Исламском государстве, иначе не получится. Все дело в том, что мы – христиане либо люди, воспитанные в христианской или, по крайней мере, не в исламской традиции. А по-настоящему понять такое явление, как ИГ, могут только мусульмане. Тем не менее, попробуем разобраться в этом. Итак, наша постоянная рубрика "Давайте разбираться".

Когда мы читаем об ИГ в прессе, то знакомимся с разными аспектами этого явления: криминально-террористическим (массовые казни, теракты и торговля людьми), экономическим (нелегальная продажа нефти), морально-этическим (рабство), правовым (законы шариата), политическим (квазигосударство) и даже социальным, когда аналитики пытаются понять причины, толкающие тысячи молодых мусульман вступать в ряды ИГ. Но на самом деле все эти аспекты вторичны. Только сейчас, спустя год после того, как Исламское государство громко заявило о себе на мировой арене, западные обозреватели стали понимать, что ИГ - это, прежде всего, явление религиозное. И даже, пожалуй, не "прежде всего" религиозное, а только религиозное. Все остальные аспекты Исламского государства вытекают из его религиозной основы и не существуют вне ее.

Для понимания того, что собой представляет религиозный фундамент ИГ, нужно сказать несколько слов об одном из отличий христианства и ислама. У христиан основополагающие догматы вероучения, Символ веры, – это строгая формула из двенадцати утверждений, сформулированных и принятых на нескольких вселенских соборах. На этом, несмотря на кажущуюся объемность христианского текстового наследия, догматы заканчиваются. Текст Библии хоть и имеет священное значение для христиан, но вряд ли его можно считать "догматическим", потому что Библия писалась и составлялась людьми. Это значит, что при оценке текста вполне возможны и даже необходимы поправки на время и исторические условия написания тех или иных строк, что в конечном итоге дает почву для множества трактовок. Это, кстати, во многом определило разнообразие христианских конфессий.

Другое дело – Коран. Коран для мусульман - это своеобразный "Символ веры" и даже больше – догмат, регулирующий все, не только духовные аспекты жизни. Потому что Коран - это пусть и переданная в мир через пророка, но все же "прямая речь" Аллаха, и переводится "Коран" как "назидание". В этом смысле "жить по Библии" – это все же эвфемизм, означающий соблюдение заповедей и выстраивание своей духовной жизни по неким канонам, во многом сформированным конфессиональными традициями. А вот "жить по Корану" можно буквально, потому что Коран, в отличие от Библии, - это свод вполне конкретных, допускающих минимум толкований правил.

"Если Аллах прямо рассказал о том, как мне надлежит обращаться с рабами, то кто сказал, что у меня их не может быть?"

А правила эти, если позволить себе абстрагироваться от божественного происхождения текста, формировались в определенном историческом контексте. В этом контексте вполне нормальным было рабство, отрубание рук, содержание наложниц, многоженство и прочее средневековье. Мир менялся, и об этих не очень приятных для новых общественных отношений вещах подавляющее большинство мусульман предпочитало "забывать", в крайнем случае, оправдывая некоторые строки Корана историческим контекстом или настаивая на их символизме. Но в исламе всегда находились люди, которые говорили: "Если Аллах прямо рассказал о том, как мне надлежит обращаться с рабами, то кто сказал, что у меня их не может быть? Если наложница - это плохо в принципе, то зачем Аллах поведал мне, как они должны наследовать мое имущество? И если Аллах повелел рубить головы неверным, то почему бы так и не делать? Разве это не будет исполнением Его воли?" Конечно, Коран состоит не только из наставлений о том, как содержать рабов и резать неверных: в нем достаточно много вполне гуманных посылов. Но из песни слов не выкинешь, и всегда находились мусульмане, призывающие вернуться к истокам. До последнего времени все эти группировки были либо слишком малочисленными, либо под воздействием обстоятельств быстро теряли свой радикализм, растворяясь в многомиллионной исламской общине. Чтобы подобное течение стало устойчивым и многочисленным, необходимы определенные условия, и эти условия были созданы… США.

Нет, автор не будет углубляться в конспирологию, виня во всем "мировую закулису". Соединенные Штаты выпустили джинна исламского радикализма из бутылки скорее по недосмотру, чем по злому умыслу. Дело в том, что для появления "закваски", способной вызвать брожение масштаба ИГ, нужно в одном месте собрать несколько групп людей и дать им возможность свободно общаться в течение довольно длительного времени. Первая группа – знатоки Корана, богословы и интеллектуалы, пользующиеся определенным авторитетом в исламской общине. Вторая группа – представители различных террористических группировок, в том числе – Аль-Каиды, люди, умеющие и привыкшие убивать. Третья группа – опытные управленцы, гражданские и военные, способные в короткое время создать управленческие структуры, которые могут стать основой для государственности. Где, в каком месте можно собрать такую разношерстную публику и создать им условия для полноценного общения, даже без перерывов на добывание хлеба насущного? Правильно – в тюрьме.

Почти все руководство Исламского государства – "выпускники" лагеря Кэмп-Букка, который был создан американцами в 2004 году в разгар мятежа против коалиционных войск во время войны в Ираке. Один из командиров ИГ Абу Ахмад в интервью The Guardian сказал: "У нас никогда не могло быть такого - ни в Багдаде, ни где-нибудь еще, - чтобы собраться всем вместе вот так, как здесь. Это было бы невероятно опасно. Здесь мы были не только в безопасности, но и находились всего в нескольких сотнях метров от руководства Аль-Каиды". Добавим так же, что кроме террористов с будущими основателями ИГ сидели бывшие члены БААС - некогда правящей партии Ирака, подчиненной Саддаму Хусейну. Это как раз и были те самые опытные управленцы, которые стали основой для строительства Исламского государства.

Абу Бакр аль-Багдади был отпущен из лагеря с удивительной, учитывая произошедшее позже, формулировкой "не представляющий никакой опасности в дальнейшем".

Американцы, охраняющие лагерь, не только ничего не сделали для изоляции этой публики друг от друга, но и немало поспособствовали тому, чтобы общение было как можно более комфортным. Например, лидер ИГ Абу Бакр аль-Багдади имел в лагере особые права и мог беспрепятственно по нему перемещаться. Да и другие будущие руководители ИГ явно были "любимчиками" лагерной администрации. Некоторые западные обозреватели пытаются усмотреть в этом факте подтверждение роли США в формировании Исламского государства, но мы – люди, имеющие собственную историческую память, - понимаем причину подобного отношения. В ГУЛАГе, где количество арестантов было несоизмеримо с количеством охраны, лагерная администрация охотно шла на сделки с наиболее авторитетными заключенными, которые получали послабление режима в обмен на поддержание порядка в лагере. Скорее всего, в Кэмп-Букка произошло то же самое. Зона, в которой содержалось одновременно до 25 (!) тысяч заключенных, нуждалась в некоем внутреннем управлении. Это самое управление было поручено самым авторитетным арестантам, и американцы, видимо, были довольны происходящим: в лагере поддерживался порядок, а о чем там между собой спорили местные авторитеты, охране было малоинтересно - лишь бы не бунтовали. В итоге Абу Бакр аль-Багдади был отпущен из лагеря с удивительной, учитывая произошедшее позже, формулировкой "не представляющий никакой опасности в дальнейшем".

Выйдя на свободу, все эти граждане под, так сказать, методическим руководством лидеров Аль-Каиды (с которой вскоре полностью прервали отношения) создали собственную радикальную исламистскую группировку. Пока еще одну из многих, базирующихся на территории до сих пор не оправившегося от войны Ирака, а позже принявшую активное участие в сирийской гражданской войне на стороне повстанцев.

А дальше произошло то, что общеизвестно из новостных лент: масштабное наступление в Ираке и на севере Сирии летом прошлого года, захват Мосула - второго по величине города Ирака, захват нефтеносных месторождений… Сейчас под контролем Исламского государства находится территория площадью немногим менее 100 тыс. кв. км с населением около 10 миллионов человек. Армия Исламского государства – это по разным оценкам от 100 до 200 тыс. человек, которые вооружены не только стрелковым оружием, но даже авиацией и средствами ПВО.

Международная коалиция, в которую, кажется, входят буквально все, пока не добилась каких-то заметных успехов в борьбе с Исламским государством. Пожалуй, единственное военное достижение – потеря ИГ до трети захваченных в Ираке территорий. При этом Исламское государство не только наладило нелегальную торговлю нефтью, что приносит ему до трех миллионов долларов в день, но главное – сумело организовать свой непрерывный рост за счет привлечения новых сторонников. Причем сторонники эти подчас отнюдь не выходцы из бедных регионов: среди них много англичан, французов, немцев… Разумеется, все это мусульмане, но сам факт их религиозной принадлежности не дает ответа на вопрос: почему сотни и тысячи молодых людей из вполне благополучных стран предпочитают сытому и спокойному существованию отнюдь не сытую и однозначно опасную жизнь в непризнанном государстве? Что их влечет? Неужели все дело в возможности иметь рабов и наложниц или просто в тяге к приключениям?

Конечная цель халифата – захватить мир, сделать так, чтобы весь земной шар заселяли мусульмане или народы, им подчиняющиеся.

На самом деле, все куда сложнее. ИГ как квазигосударство началось с провозглашения халифата. Нам – людям, принадлежащим к западной цивилизации, - сложно понять, что это такое. Мы мыслим в категориях форм правления и четких государственных границ (а кое-кто до сих пор, как это ни удивительно, мыслит в категориях наций). Халифат же как явление в наши представления не укладывается и описать его нашим категорийным аппаратом довольно сложно. Это не государство, не союз государств и не империя. Халифат управляется халифом, имеющим практически неограниченную власть, но это не монархия в нашем понимании… Если совсем просто, то халифат - эта некая территория, где действуют законы шариата, где халиф является прежде всего неким "гарантом конституции", т.е. гарантом исполнения шариатских законов. Халифат для мусульманина - это больше, чем страна: это некая земля обетованная, где каждый правоверный обязан если не находиться физически, то, по крайней мере, присягнуть ей на верность. Халифат - это не государство, потому что не может иметь границ. Халифат может иметь какие-то географические очертания, но только в конкретный момент времени, т.к. халифат по определению всегда стремится к расширению, в том числе путем завоеваний (чем, кстати, и занимался пророк Мухаммед). Конечная цель халифата – захватить мир, сделать так, чтобы весь земной шар заселяли мусульмане или народы, им подчиняющиеся. Других территорий на Земле быть не может. В исламском богословии места, где не правят мусульмане, называются "территориями войны", т.е. территориями, рано или поздно подлежащими завоеванию. Об этом, кстати, стоит помнить всем, кто считает ислам "мирной религией".

В мировой истории были халифаты, последний из них – Османская империя, закончившая свое существование примерно 100 лет назад. Но все это были не совсем халифаты, а скорее империи, возникшие в результате политических процессов, и законы ислама в них служили скорее цементирующим, а не системообразующим фактором. Другое дело – халифат, объявленный Исламским государством. Возник он, грубо говоря, из ниоткуда, не имеет политической или национальной истории, основан богословами, рьяно соблюдающими все наставления Аллаха, и уже поэтому может претендовать на некую чистоту и "настоящесть". И что еще более важно - за последний год ИГ сумело доказать многим мусульманам по всему миру, что является действительно стопроцентно исламским теократическим государством, где свято чтят каждую строчку Корана.

Но ведь Коран - это не только рабы и наложницы. В части социального устройства это весьма "социалистический" текст. Необходимость делиться богатством с общиной, четкие правила оплаты наемного труда, особое отношение к сиротам и людям, по объективным причинам лишенным источников дохода, да и вообще, постоянное подчеркивание справедливости, в том числе такой, которую мы привыкли называть "социальной" – все это есть в Коране. Так что государство, построенное по Корану, – это государство, которое мы бы назвали "социально ориентированным".

Публичные казни и торговля людьми – это одна стороны медали, усиленно ретранслируемая западными СМИ. Вторая сторона медали видна, по сути, только правоверным, и ее умело доносит до них пропаганда ИГ. На этой второй стороне - принципиально новое общество, не имеющее аналогов со времен пророка Мухаммеда. Это общество социальной справедливости, четкого следования законам шариата и нормам Корана. Общество, которое со временем распространит свое влияния на весь мир, и каждый правоверный обязан быть частью процесса водружения знамения пророка над планетой. В общем, "мы наш, мы новый мир построим…" Знакомо, правда?

Теперь представим себе, что должен чувствовать какой-нибудь сын мелкого лавочника-мусульманина из провинциального немецкого городка. Общество, в котором он вырос, в условиях экономического кризиса может предложить ему лишь безработицу и пособие, обеспечивающее скромное существование. И тут через социальные сети к нему обращаются мужественные бородачи и говорят: "Айда к нам! Мы строим новое общество. У нас ты займешь место, которого достоин, станешь непосредственным исполнителем воли Аллаха и сопричастным к великим свершениям". Конечно, для неофитов этот момент мессианства и принадлежности к чему-то великому очень важен. В этом смысле молодые европейцы, тысячами стремящиеся в ИГ, напоминают еврейских юношей и девушек, отправлявшихся в начале прошлого века строить первые коммуны в земле обетованной. А идеология Исламского государства, по остроумному мнению известного обозревателя Гейдара Джемаля, очень напоминает ранний троцкизм. Во-первых, своей радикальной трактовкой справедливости, во-вторых – претензией на мировое господство, а в-третьих – подчеркнутым интернационализмом. Последнее, кстати, позволяет вербовать в Исламское государство не только этнических арабов, но и вполне себе европейцев, сознательно принявших ислам, которых, как оказалось, немало.

Западный мир только сейчас начинает осознавать масштабы бедствия и понимать, что лишь бомбардировками возникшую проблему не решить.

Мир с проблемой, подобной Исламскому государству, еще не сталкивался. Западный мир только сейчас начинает осознавать масштабы бедствия и понимать, что лишь бомбардировками возникшую проблему не решить. Исламский мир, осознавший все куда быстрее, похоже, находится в растерянности. То тут, то там слышны голоса о том, что для настоящих мусульман головы резать уже не комильфо, рабство давно не по понятиям, да и халифат в версии ИГ какой-то неправильный. Повсеместно выпускаются обличающие Исламское государство и запрещающие присоединение к нему фетвы. Но судя по тому, что поток желающих приобщиться к халифату не иссякает, идея о строительстве нового мира для многих оказывается привлекательнее пространных нравоучений. Да и лидеры Исламского государства в глазах правоверных выглядят куда более правильными мусульманами, чем их обличители, которые на фоне суровых богословов ИГ кажутся конформистами, если не отступниками.

Чем все это закончится – неизвестно. Очевидно одно: пока что внятного решения проблемы Исламского государства не существует, и пророчества о том, что Третья мировая начнется именно на Ближнем Востоке, уже не кажутся безосновательными.

Источник: sq.com.ua

Автор: Денис Азаров

Новости портала «Весь Харьков»